О ТИБЕТСКОМ УЧИТЕЛЕ (КОМПИЛЯЦИЯ). Из писем Махатм.

ПИСЬМО 82
М. – Синнетту
Получено в Симле в 1882 г.

…Мы позволили ему (Хьюму) под хорошим предлогом спасение положения с британскими
теософами, проветривать свою злобу к нам в органе нашего собственного Общества и рисовать
подобия наших портретов кистью, обмакнув ее в желчь, – что еще ему нужно?

Я уже указал Е.П.Б. телеграфировать ему в ответ, что он не единственный искусный мореплаватель на свете. Он стремится избежать западных плавучих льдов, а мы держим курс так, чтобы обойти восточные мели. Намеревается ли он в добавление ко всему указывать всем, начиная с Когана и вплоть до Джуль Кула и Дэба, что мы должны и чего не должны делать!? Рам, Рам и священные Наги!

Неужели после веков независимого существования, мы должны поддаться чужому влиянию и
сделаться марионетками Набоба из Симлы?

ПИСЬМО 85
К.Х. – Синнетту
Получено в Симле осенью 1882 г.

…Сообщите ему также, что протест учеников не является делом наших рук, а есть результат
категорического указа, исходящего от Когана. Протест был получен в штаб-квартире на два часа
раньше почтальона, принесшего знаменитую статью, и в тот же день были получены телеграммы
от нескольких учеников в Индии.

Вместе с подстрочным примечанием, посланным Джуль Кулом, чтобы добавить к статье У. Оксли, сентябрьский номер рассчитан на произведение некоторой сенсации не только у наших индусов, но и среди мистиков Англии и Америки. К вопросу о «Братьях» живой интерес поддерживается, и это может принести свои плоды.

ПИСЬМО 86

Мне приказано моим возлюбленным Учителем, известным в Индии и в Западных странах под
именем К.Х.Л.С., чтобы я сделал от его имени нижеследующее заявление в ответ на некоторые
сообщения, сделанные м-ром У.Оксли и посланные им для опубликования в журнал «Теософ».

Упомянутый джентльмен, утверждает, что мой Учитель К.Х. три раза посетил его «в астральном
теле» и имел беседу, во время которой, как утверждает м-р Оксли, он давал последнему
объяснения по поводу астральных тел вообще и о неспособности его собственного Майяви-Рупа
сохранить его сознание одновременно с телом «на обоих концах провода», – поэтому мой Учитель
заявляет, что:

1. Кого бы не видел м-р Оксли и не беседовал с ним в указанное время, это был не К.Х., автор
писем, опубликованных в «Оккультном Мире».

2. Несмотря на то, что мой Учитель знает этого джентльмена, и который однажды оказал ему
честь своим собственноручным письмом, дав таким образом возможность познакомиться с ним (с
м-ром Оксли) и искренне восхититься его интуитивными способностями и западной ученостью,
все же он (К.Х.) никогда не приближался к нему ни астрально, ни иным путем. Также он никогда
не имел беседы с м-ром Оксли, тем более, в которой и предмет обсуждения, и то, что о нем
говорилось, и предпосылки, и заключения – все было ошибочным.

3. Вследствие вышеупомянутого утверждения, повторение которого рассчитано на то, чтобы
ввести в заблуждение многих из наших теософов, мой Учитель решил издать нижеследующее
постановление.

Отныне любой медиум или ясновидящий, который склонен утверждать, что он или был
посещен моим Учителем, или имел беседу с ним, или видел его, должен приводить доказательство
к этому путем помещения перед текстом своего сообщения трех тайных слов, которые он, мой
Учитель, доверит м-ру А.О.Хьюму и м-ру А.П.Синнетту, президенту и вице-президенту
«Эклектического Теософического Общества» в Симле.

До тех пор, пока они не найдут этих трех слов правильно повторенными каким-либо медиумом или в заголовке какого-либо соответствующего сообщения, будь то устное или печатное, исходящего от него или нее, или от его или ее имени, всякое утверждение должно рассматриваться, как не заслуживающее доверия, и никакого внимания на него не должно быть обращено.

К своему сожалению, мой Учитель вынужден прибегнуть к этой мере, так как к несчастью, в последнее время такой самообман стал вполне частым явлением и требует быстрого пресечения.
Вышеприведенные заявление должно быть добавлено в виде подстрочного примечания к
публикуемому сообщению м-ра Оксли.
По поручению Джуль Кул. М.ХХХ.

ПИСЬМО 88 Б
К.Х. – Синнетту

…. Малейшие применение оккультных сил, как вы теперь видите, требует усилия. Мы
можем приравнять это ко внутренним мускульным усилиям атлета, готовящегося применить свою
физическую силу.

Невероятно, что какой-либо атлет стал бы все время забавляться, напрягая свои
мускулы в предвкушении поднятия тяжести; также нельзя предполагать, что какой-либо Адепт
будет держать в постоянной напряженности своего внутреннего человека, держать его
функционирующим, когда в этом нет немедленной необходимости.

Когда внутренний человек отдыхает, Адепт становится обычным человеком, ограниченным его физическими чувствами и функциями физического мозга. Привычка обостряет интуицию последнего, но не в состоянии сделать их сверхчувствительными.

Внутренний Адепт всегда наготове, всегда бодрствует, и этого достаточно для наших целей. Во время покоя его способности тоже в покое. Когда я сижу за едой или когда я одеваюсь, читаю или как-нибудь иначе занят, я не думаю даже о тех, кто находится близ меня.

И Джуль Кул легко может разбить свой нос до крови, стукнувшись в темноте о балку, как это с ним случилось вчера вечером (как раз потому, что вместо введения «фильма» он необдуманно парализовал все свои внешние чувства, пока разговаривал с другом на далеком расстоянии) – и я остался в полном неведении этого факта. Я не думал о нем, отсюда мое незнание.

Из вышесказанного вы легко можете сделать вывод, что Адепт является обычным смертным во все моменты ежедневной жизни, за исключением тех, когда действует внутренний человек.

…Ваш намек в отношении предстоящего испытания Дж.К. в искусстве искусен, но недостаточно, чтобы скрыть белые нитки иезуитской чёрной инсинуации. Дж.К., однако, за этим застали: «Nous verrons, nous verrons!» (Увидим, увидим!) – гласит французская песня.

Джуль Кул говорит, посылая свои самые смиренные селями, что вы «неправильно» описали
ход событий в отношении первого портрета. Он говорит следующее:

1. «В тот день, когда она пришла», она не просила вас «дать ей лист бумаги», прежде чем вы
начали говорить ей о моем портрете, насчет которого она очень сомневалась, что вы сможете его
получить.

Только после получасового разговора об этом в парадной гостиной, вы двое образовали
две верхних точки треугольника близ дверей вашей конторы, а ваша леди образовала низшую
точку (он говорит, что он был там), когда она сказала вам, что она попытается.

Вот тогда она попросила у вас лист толстой белой бумаги, а вы ей дали лист тонкой бумаги, носящей следы
прикасания очень антимагнетической личности. Однако, он говорит, он сделал все, что мог. На следующий день миссис С. взглянула на него ровно за 27 минут до завершения портрета, а не за «один или два часа перед тем», как вы говорите, ибо он сказал С.Л., чтобы она посмотрела как раз перед завтраком.

После завтрака она попросила у вас кусок бристольского картона, и вы ей дали два куска, оба помеченные, а не один, как вы говорите. Когда она вынесла его в первый раз, это была неудача (он говорит: «брови, как пиявки»), и он был закончен лишь в течение вечера, пока вы были в клубе и на обеде, на который старая Упасика отказалась пойти.

И опять это был он, Дж. Кул, «великий художник», который убрал эти пиявки и поправил шапку и черты, и который сделал его «похожим на Учителя» (он упорно называет меня Учителем, хотя в действительности
он более не является моим учеником), так как М., после того, как испортил его, не стал беспокоиться, как его исправить, но предпочел лечь спать вместо этого; и наконец, он говорит мне, что сходство большое и было бы еще больше, если бы М. Сахиб не вмешался и предоставил бы свободу действий Дж.К. с собственным «художественным» приемом. Таков его рассказ, и он не удовлетворен вашим описанием и сказал об этом Упасике, которая рассказала вам совсем по другому.